Главный тренер Шахтера раскритиковал пресс-конференцию Путина и прокомментировал события войны

Наставник "Шахтера" Роберто Де Дзерби дал интервью авторитетному изданию La Gazzetta dello Sport.

- Кто-то из ваших знакомых ушел в армию?

– Работник базы и футболист, но они не на передовой. К счастью, в Киеве никого нет, мы смогли перевезти игроков в западную часть страны. К сожалению, их вывезти нельзя: те мужчины, кому от 18 до 60 лет не могут покинуть Украину. Некоторые сотрудники жили в Ирпене, их дома разбомбили. Врач живет на Оболони, бомбы там также падали.

- Предпосылки к такому были в течение некоторого времени.

- С декабря были новости о передвижениях русской армии. Но нас успокаивали: это все большая игра, 190 тысяч солдат недостаточно для вторжения в страну с 42-миллионным населением. Однако посольство Италии связалось с нами, чтобы организовать план эвакуации, поскольку мы тогда были в Турции.

- Со сборов в Анталии вы вернулись 19 февраля.

– Это был день матча "Манчестер Сити" – "Тоттенхэм". Надо было лететь над Черным морем, а там были русские учения. Тревожный знак. Мы прилетели в Киев, остановились в гостинице: домой я не поехал, было плохое предчувствие. В понедельник, 21 февраля, Путин провел ту дурацкую пресс-конференцию: циничную, наглую, он сказал, что Украине нет смысла существовать, а еще заявил о признании так называемых республик Донбасса. Все же думали, что на этом ситуация остановится. Утром 23 февраля мы провели тренировку, было уже не так спокойно: в офисе мы имели карту с выделенными линиями маршрута движения в сторону Польши, Словакии и Румынии. В 17:00 поступило аудиосообщение из посольства Италии: срочно покинуть страну. Повторно в WhatsApp в 20:27.

- И что вы сделали?

– Я позвонил спортивному директору Срне. Сказал, что нам советуют ехать. У нас были свои машины, я забрал свою в сентябре, она до сих пор там. В Анталии мы встречались, потому что было неспокойно. Мне говорили, что я могу поехать, но пока не было решения о приостановке чемпионата я решил оставаться. Я взял на себя перед ними ответственность. Срна меня успокаивал: на 70% в субботу матч в Харькове состоится. Все отлично. Мы пошли спать в гостинице, но в 5 утра нас разбудили взрывы.

- Какой эффект это имеет?

- На самом деле я не беспокоился о попадании ракеты в отель. В первые дни цели были военными. Я боялся бежать. Вокруг пробки. На заправках заканчивался бензин, заканчивались еда и вода. Риск был в том, чтобы простоять три дня в пробках, как это сделал Фонсека, в автобусе, на котором он уехал на следующий день. Был риск умереть если не от попадания бомбы или выстрела, то от голода, жажды или холода. Поэтому мы убедили бразильцев не ехать сразу. Мы были заперты в отеле с четверга до воскресенья, спали на минус первом этаже отеля, сто человек с матрасами на полу. Два-три часа в ночи. Одеты.

- В субботу уехали бразильцы.

- С женами, детьми, семьями. Незадолго до комендантского часа. Встреча с ними была эмоциональным моментом. Я и мои помощники были для них старшими братьями.

- Вы не думали сесть на их поезд?

- Нет, места не было. И мы уже не знали, что делать. Комендантский час мешал нам двигаться: стреляли на местах. К счастью, об этом позаботился Чеферин и Украинская ассоциация футбола. А еще мы были на постоянном контакте с президентом Итальянской федерации футбола Гравиной.

- Как вам удалось эвакуироваться?

– В воскресенье в 12 часов нам сказали, что в 13:00-13:30 будет поезд с бесплатным вагоном, который отвезет нас до Львова. За 10 минут мы упаковали багаж. Трое солдат забрали нас в гостинице, увезли машиной, с винтовками наготове. Город был пуст. На вокзале ждали час под навесом рядом с солдатами. Во Львов ехали 9 часов. Там был невиданный бардак: люди, приехавшие отовсюду, много иностранцев. Пересели к микроавтобусу, к которому пытались пробраться и другие люди, желавшие спастись. Нас отвезли сразу в сторону Венгрии: путь до границы занял 6-7 часов. В 5 часов утра нас завезли в ресторан, чтобы позавтракать в ожидании проезда до Венгрии, где мы пересели на автобус "Ференцвароша" и поехали в Будапешт, а потом – в аэропорт, откуда улетели в Бергамо.

- И что вы видите отсюда?

– Меня раздражало, что российских спортсменов-паралимпийцев не пустили на соревнования в Пекин: они имеют возможность выступить раз в четыре года, и они ее забрали. При этом, когда я вижу, что чемпионат России продолжается, у меня закипает кровь. Они играют, а нас бомбят. Это не честно. И никто из громких имен в российском спорте не высказался против войны. Иногда говорить публично - обязанность.

- Ваши игроки получили возможность играть в других местах.

- Бразильцы в депрессии, они хотели бы играть. Некоторые клубы звонили мне, чтобы забрать их, меня это беспокоило. Я предупредил ребят: не делайте ошибок при подписании каких-то бумаг, когда ваши партнеры по команде находятся под бомбами. Это будут плохие поступки. "Хорошо, мистер", - ответили они.

- Вы тоже могли бы тренировать в другом месте.

- Ко мне обращались некоторые клубы из-за границы, но я даже не хотел об этом говорить. Да, мы получили письмо, которым клуб нас "освобождает". Но сейчас мое сердце не на месте. Я не могу думать о другой команде. Семь месяцев я провел в стране, за десять дней этого не отменишь. Наоборот: если рано или поздно возобновится чемпионат Украины, я хотел бы провести еще год в "Шахтере", если они еще захотят этого. Мои приоритеты абсолютны: я жду, пока появится шанс вернуться. Какая бы команда ни была, даже без бразильцев, даже если бы мы не могли больше постоянно побеждать. Для меня это было бы важно. Потому что нас заставили бежать, как злодеев, но мы работали. Злодеи, преступники – это русские, которые к нам вторглись. Мы были первыми за 12 туров до финиша. Если нам дадут титул за столом, я этого не хотел бы. Мы выиграли бы его на поле в чемпионате. В Турции я наконец начал видеть плоды своей работы. Я также начал думать о том, как улучшить команду в дальнейшем. И сразу все это развалилось. Эта вещь меня уничтожает.

- Что вы можете сказать об украинцах?

- Я их не понимал, потому что был погружен в футбол. Холодные, запертые, подозрительные. Но эта война заставила меня понять их гордость, их достоинство. Они 30 лет свободны, они защищают ценности, которые мы воспринимаем как должное. Я слышал, что Зеленский мог убежать сразу, но он возглавил народное сопротивление. Ведь украинцы, причем все как один, воевали бы даже если бы Зеленский сбежал или сдался, они все равно еще воевали бы.

- Вам еще слышится звук бомб?

- (Смотрит в окно) Да. Даже когда это летят самолеты.